Любовь и рабство

Был разговор у нас один однажды. Говорили про «Чистый понедельник» Бунина. Произведение, которое считается классикой – ни дать не взять. Ни слова лишнего, ни стружки. Рассказ короткий, если не читали, прочитайте. Мой пересказ такой:

Рассказывает главный герой об отношениях с особой роковой. О ней сказать можно вот этой песней: «Зачем ей все шелка, цветные облака, зачем всё это, зачем?». Бренность бытия её тяготит, и тем немее, за неимением лучшего, проводит она вечера в обществе мужчины, автора рассказа за «сильными обедами» в ресторанах, на спектаклях средь света городского, да в катаниях увеселительных. Мужчина доволен любому поводу быть с ней, готов сидеть у её ног, читать ей что-нибудь. Надо сказать, что секса с кавалером у них нет. Он рад бы, да она не рада. Хоть ближе ей никого и нет. У неё тоска. Завораживает её лишь быт церковный, на который она порой поглядывает. Там всё ведь просто: есть Бог – ему служи. И вот однажды, как будто всё к этому шло, она уезжает в монастырь, о чем сообщает кавалеру в записке, который утром проснулся после их единственной ночи. И ни то через месяц, ни то через год наш герой на празднике церковном во дворе церковном среди тяжелой вериницы других послушниц со свечами и иконами, сопровождающих княгиню, видит свою зазнобу – монахиню уже. Я почему-то очень внимательно смотрел на них. И вот одна из идущих посередине вдруг подняла голову, крытую белым платом, загородив свечку рукой, устремила взгляд темных глаз в темноту, будто как раз на меня… Что она могла видеть в темноте, как могла она почувствовать мое присутствие? Я повернулся и тихо вышел из ворот.

После последнего предложения я лежал. Мне так сказали про героев: это любовь. Мне не легко добавить: да, любовь в том смысле, что мы учимся любить и на сегодня хотя бы так. Но это не Любовь. Я думаю, что он служил, а она позволяла служить. Кто отказался от себя ради другого – раб. А раб не любит. Раб служит. Ей Богу, сложно быть собой. Сложно быть смелым, свободным. Нарочно этого не сделать никак. Гантелями свободы не накачать и полюбить себя нельзя заставить. Здесь ведь другое нужно. Я это говорю, а сам не свой. Может, я не прав. Бог им судья.